на стол все остальное, что она успела настряпать, но ни она сама, ни Рэйчел не съели почти ни кусочка. В час ночи Софи наконец сдалась, встала и объявила остальным, что сходит с собакой недолго прогуляться перед сном и отправится спать. На нее неожиданно обрушилась страшная усталость. Тогда встал Крис, взял ее за плечи и мягко усадил обратно:
– С Дживсом я сам погуляю. Мы с ним быстренько пробежимся, потом я вытру его хорошенько, а когда он совсем высохнет, приведу к тебе в комнату. А ты пока иди и ложись. На тебе лица нет… устала, бедняжка…
Софи стала отнекиваться, но весьма неуверенно, а он был настойчив. Она уступила, поднялась в свою спальню, почистила зубы и повалилась на кровать. Однако, несмотря на усталость, уснуть не могла, пока не услышала, как дверь со скрипом отворилась и собака потрусила к ее кровати. Не дожидаясь, когда дверь закроется, Софи окликнула стоящего за ней:
– Крис, это ты?
– Извини, я думал, ты уже спишь, – отозвался он громким шепотом.
– Пожалуйста, подойди сюда.
Он вошел в спальню и вслед за Дживсом приблизился к кровати. Она подняла голову, взяла его за руку и улыбнулась ему в темноте.
– Крис… – сказала она. – Мне что-то очень не хочется оставаться ночью одной. Не хочешь ли составить мне компанию?
Отказываться он не стал.
Глава 26
На следующее утро в семь часов, как обычно, Софи разбудил уткнувшийся ей в голую руку холодный и влажный нос собаки. Она посмотрела на спящего рядом Криса. По его губам бродила едва заметная тень улыбки, все лицо говорило о том, что жизнью своей он вполне доволен. То же самое могла бы сказать о себе и Софи, если бы не этот чертов компьютер и не рухнувший автомобильный мост. Не будя Криса, она потихоньку выскользнула из-под одеяла, надела шорты и сандалии, стараясь заставить Дживса не поднимать слишком много шума, когда он в предвкушении прогулки нетерпеливо скакал по комнате. Выйдя на воздух, она с радостью увидела, что дождь наконец кончился, небо над головой снова синее, хотя земля под ногами все еще мокрая и кругом лужи.
Через главные ворота они с Дживсом вышли на площадь. В этот утренний час она была совершенно пуста, и, несмотря на мрачные мысли о том, что дни ее здесь почти наверняка сочтены, Софи наслаждалась безмятежной атмосферой Парадизо. Ей вдруг пришло в голову, что уже на следующий день синьор Верди вполне может выпроводить их из замка. Это был бы самый нежеланный подарок ко дню рождения ее сестры, а вдобавок поставило бы перед ними серьезную проблему, где разместить гостей, которые должны приехать из Толедо и Рима, чтобы отпраздновать это событие. Мысль о Рэйчел заставила ее еще раз осознать, как было бы ужасно потерять сестру после того, как она вновь ее обрела. Никакие миллионы не смогли бы возместить ей эту утрату.
Они с Дживсом прошлепали по грязной тропе и вышли к открытому мысу. После дождя воздух был прохладен и кристально чист. Ей даже удалось впервые разглядеть далеко на западе самые высокие, покрытые снегом вершины Приморских Альп. Море было ярко-синего цвета, зелень деревьев и травы казалась ярче: дождь успел смыть с листьев всю пыль, собранную за время жарких и сухих летних месяцев. Деревня Парадизо выглядела сейчас как настоящий рай, но печальное чувство, что им в этом раю осталось жить уже совсем недолго, не покидало Софи.
Но даже эта мысль не могла до конца испортить ей настроение после ночи, проведенной с Крисом. Все ее сомнения и страхи улетучились, и теперь с абсолютной уверенностью она могла сказать: да, это он, мой Единственный. Он был нежным, он был великолепным и – главное – бесконечно желанным для нее. Он страстно любил ее и в то же время остался ее лучшим другом. Теперь совершенной нелепостью казались ей все прежние сомнения в том, что они могут быть вместе.
Вернувшись домой, она нашла Криса на кухне, он заваривал чай, и при виде его сердечко Софи так и подпрыгнуло. Уклонившись от бурных приветствий испачканной в грязи собаки, он крепко обнял Софи и поцеловал, да так, что ей показалось, она сейчас потеряет сознание, – впрочем, она была бы очень даже не прочь. Крис наконец отпустил ее и заглянул в глаза:
– Прости меня, Соф… Я понимаю, тебе, наверное, сейчас не до этого, ты встревожена, но я никак не могу скрыть это от тебя… я хочу… я должен сказать тебе, что никогда за всю свою жизнь не был так безумно счастлив. Софи Эллиот, ты лучшее из всего, чем меня когда-либо одаривала жизнь.
Она потянулась к нему и нежно поцеловала в губы:
– Как странно, что ты это сейчас сказал. Я как раз об этом только что думала.
– А теперь, чтобы показать, как я тебя обожаю, возьму и отмою от грязи, а потом высушу твою собаку. Чай я тебе заварил. А мы с тобой, Дживс, пойдем-ка во двор, там нас ждет рандеву с водичкой из шланга, а потом и с полотенцем.
Они скрылись за дверью, а Софи налила себе чашку чаю, села и проверила мобильник. От синьора Верди ответа не было; дурной знак… впрочем, еще рановато, тем более что свой текст она послала уже далеко за полночь. Несколько минут она сидела, бездумно уставясь в экран, как вдруг на кухне появились Рэйчел с Габриэлем.
– Привет, – удивленно сказала Софи, – а я думала, что вы после вчерашних мытарств еще долго будете валяться в постели.
Она не выдержала, вскочила на ноги и бросилась на шею сестре.
– Ты представить не можешь, Рэйч, как я обрадовалась, когда вчера вечером услышала твой голос. Я боялась, что случится самое худшее. Еще раз я бы твою потерю просто не пережила.
Не менее взволнованная, Рэйчел тоже обняла и поцеловала сестру.
– Ты знаешь, у меня тоже такое чувство, – сказала она. – Потеряем мы замок или нет, но надо отдать должное нашему дядюшке Джорджу. Его план сработал блестяще.
Рэйчел приготовила кофе, нашла в холодильнике яйца и ветчину, а Софи тем временем ближе знакомилась с Габриэлем. Как и говорила ей Рэйчел, он был совсем не похож на тех жеребцов, с которыми она встречалась в университете, – внешне вполне симпатичный, но в отличие от них не столь эффектный, то есть щек от сознания собственной значимости не надувал, и ей с полуслова стало ясно, что в голове у этого парня
